Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]

К сожалению, наша работа в области экономического шпионажа страдала все увеличивающимся недостатком специалистов. Все больше требований предъявлял фронт, и слишком часто нужные нам люди занимались не той работой, какую бы им следовало выполнять. Приведу несколько примеров: специалист в области экономики, долго проработавший в Аргентине, служил писарем в штабе одной из дивизий на Восточном фронте; крупный знаток Португалии был стрелком на зенитной батарее; прекрасный специалист-фотохимик, который мне был крайне необходим для работы в техническом отделе, был помощником повара во фронтовом госпитале. (Только в 1943 году, с помощью Гиммлера удалось в порядке обмена получить такие кадры).

Тем временем я установил очень хорошие отношения с имперским министром Функом; сотрудничество со всеми министерствами в соответствии с моим планом было всего лишь вопросом времени. Как отличалась наша работа, органически совмещавшаяся с деятельностью фирм «прикрытия», от того, что мне позднее пришлось увидеть в области военной разведки! Из тридцати двух «маскировочных» фирм военной разведки двадцать восемь стояли на грани банкротства — они годами выкачивали денежные и валютные средства рейха, не давая практически никакой отдачи.

Следующим учреждением, с которым установил связи отдел 6-Ви, было имперское министерство продовольствия со всеми его подразделениями и связанными с ним партийными учреждениями. Было бы недальновидно недооценивать значение этого сектора для разведки, так как министерство продовольствия поддерживало широкие связи со всеми европейскими странами. Оно контролировало обороты, почти в шесть раз превышавшие обороты всей немецкой тяжелой промышленности. И здесь довольно скоро, благодаря установленным связям, мы смогли использовать все источники. Так, например, зерновой рынок с его весьма непостоянной конъюнктурой предоставил нам широкое поле для установления побочных связей, в том числе и контактов с широко разветвленным концерном «Юнилевер», который контролировал торговлю жирами во всей Европе. Именно из этих каналов часто поступали исключительно ценные сведения.

После выхода министра продовольствия Дарре в отставку министерство возглавил статс-секретарь Баке. Уроженец Одессы, он прекрасно знал Южную Россию и Кавказ; это был большой друг русского народа, но непримиримый враг советского режима. От него я, к своему удивлению, впервые узнал об экспериментальных хозяйствах на юге России, арендованных Германией на правах государственного домена и соответственно с этим управляемых. В этих хозяйствах проводились широко поставленные опыты, результаты которых в значительной степени способствовали модернизации сельского хозяйства Германии.

Отдел 6-Ви установил связи и со всеми учреждениями ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, в частности, с возникшими повсюду черными рынками. По мере ослабления влияния Геринга, в ведении которого находилась эта организация, она утратила свое первоначальное значение, — руководство все больше переходило к отраслевым учреждениям, в результате чего это некогда столь важное ведомство постепенно зашло в тупик.

Однако для разведки было по-прежнему важно сохранять установленные связи — в том числе и с «научно-исследовательским управлением» Геринга, широко разветвленным аппаратом технического контроля, который давно создал для себя рейхсмаршал с помощью бывших специалистов из военно-морского флота. Это управление вело в мировых масштабах подслушивание всех телефонных каналов связи и радиоперехват. Удавалось подслушать даже тайных эмиссаров Сталина, выполнявших его личные задания. К сожалению, пользоваться информацией, получаемой научно-исследовательским управлением, нужно было с известной осторожностью, так как этой организации недоставало широкого взгляда на события, так необходимого для объективной оценки происходящего. Тем не менее, иногда другие учреждения безоглядно принимали сведения научно-исследовательского управления. Например, был такой случай: как-то Гитлер и Муссолини, беседуя друг с другом по телефону, ошиблись в каком-то важном экономическом показателе, и эти неправильные цифры, подслушанные научно-исследовательским управлением, позже неоднократно упоминались в официальных сообщениях как неоспоримый факт, вводя в заблуждение соответствующие специальные инстанции. В 1944 году Геринг согласился передать научно-исследовательское управление в подчинение рейхсфюреру СС, тем самым включив его практически в систему имперского управления безопасности. Зарубежный отдел, служба радиоперехвата и отдел дешифровки должны были быть включены в отделы 6-й и 6-Мил. Соответствующие проекты распоряжений и приказов о переводе уже были обсуждены в совместных беседах. Не за горами был тот момент, когда Гиммлер и Геринг должны были поставить свои окончательные подписи под этими документами. Но так как здесь речь шла о реорганизации сложного и обширного аппарата, насчитывающего несколько тысяч человек, я не настаивал на скорейшем принятии окончательного решения, так как агония, в которой находился к тому времени рейх, доставила мне и без того много дополнительной работы.

Довольно слабой была моя позиция по отношению к министерству вооружений, которым руководил Альберт Шпеер. С этой стороны нас столь ожесточенно «бомбардировали» различными требованиями, что мы постоянно запаздывали с выполнением полученных поручений. От нас требовали текущей разведывательной информации о состоянии военной промышленности во вражеских странах — задача, для выполнения которой у нас просто не хватало ни сил, ни средств. Кроме того, нашему сотрудничеству часто угрожало то, что Гейдрих или Гиммлер — по наущению внутренней службы СД — выдвигали сомнения в политической или идеологической благонадежности того или иного начальника управления в министерстве вооружений. Мои постоянные возражения в конце концов снискали мне репутацию человека, защищающего неблагонадежные в идеологическом отношении элементы. Если вспомнить, что вооружения были альфой и омегой наших военных усилий, станет ясна узость мышления тех, кто из-за моих связей со специалистами из оборонной промышленности считал меня неподходящим и опасным для разведки.

Меньше трудностей принесло нам сотрудничество с министерством транспорта. Обмен планами международных поездок, договоренности о грузовом и торговом транспорте и прочие мероприятия позволяли нам установить ряд неплохих контактов с другими странами. Наряду с этим, в наши задачи входило привлекать к разведывательной работе и сотрудников, и материальные средства имперских фирм и железнодорожных компаний, таких, как «Митропа», Центральноевропейское туристическое бюро и различные крупные экспедиционные конторы. Особенно ценной была при этом поддержка этого министерства во всех специальных вопросах, касающихся железнодорожного хозяйства, туннелей, мостов, так как в этой области с чисто немецкой основательностью и точностью был собран богатейший статистический материал и технические сведения из стран всего мира. Эти документы были надежным руководством для руководителей диверсионных групп, засылаемых в зарубежные страны, например, для взрыва мостов.

С согласия министерства транспорта разведка имела собственное туристическое бюро, которое позволило нам обеспечивать курьерскую связь — в том случае, если она осуществлялась с помощью поездов дальнего следования — круглосуточно на всех железных дорогах Европы. И надо же было так случиться, что именно здесь работала сотрудница, отец которой, высокопоставленный офицер в главном командовании вермахта, был давним агентом русской разведки. После занятия Берлина русскими эта женщина выдала Советам многих сотрудников немецкой разведки.

Большие трения вызвало создание отдела 6-Культ. В этом отделе использовались все духовные, научные, культурные и пропагандистские связи. Это была область, в которой пересекались сферы влияния министерства пропаганды, шефа имперской прессы и министерства иностранных дел. Здесь шла настоящая война всех со всеми: Геббельс, Дитрих, Риббентроп и иностранный отдел НСДАП оспаривали друг у друга право контроля над зарубежной прессой и зарубежными журналистами. Различные клубы иностранной прессы, устроенные министерством пропаганды и министерством иностранных дел, представляли собой сборища журналистов, частью способных, частью совершенно бездарных, из самых разных стран Европы; некоторые из них были опытными, а другие — довольно жалкими вражескими агентами, больше всего интересовавшимися тем, как бы, ничего не делая, плотно поесть и крепко выпить.

Шеф имперской прессы придерживался совершенно неразумной точки зрения, считая, что никого из журналистов нельзя привлекать к разведывательной работе. В конце концов я был вынужден прибегнуть к содействию Гиммлера, чтобы заставить уважать наши интересы. Только при новом статс-секретаре Наумане наша работа, опиравшаяся на министерство пропаганды, пошла значительно легче. Науман, пользовавшийся доверием Гиммлера, со свойственным ему размахом развернул широкое сотрудничество с разведкой и ему удалось, используя свое умение с помощью изощренной аргументации убеждать своих собеседников, в чем он почти не уступал Геббельсу, создать обширное поле деятельности для нашей работы.